Большой труд

Я не спал, а только лишь, притворялся спящим.

Мою голову сдавливала темнота и теснота комнатки, которая, по правде,

Не была маленькой, или тесной, но, из-за нахлынувшего мрака, казалось, Что ещё чуть-чуть, и я, пробью лбом потолок, а стены, со всех

Сторон, станут мне в пору, точно гроб.

У меня гудело в ушах, подваливала тошнота, да и вообще,

Я испытывал все вторичные признаки опьянения.

Во всём этом смятении, послышался скрип двери,

Которая не должна была скрипеть.

По крайней мере, она не скрипела, когда я заходил в комнату.

Так, а когда точно я сюда зашёл, и лёг в кровать?

Вот, я сижу на кухне.

Вот, я пью.

И, мгновение, я тут – делаю акцент на такой мелочи, как скрип двери.

Я тут уже час.

Два?

Может, несколько дней?

В комнату кто-то вошёл.

В таком состоянии, я очень не хотел, чтобы меня тревожили, и потому, Постарался сопеть как можно явнее, присутствуя как можно меньше.

Нужно признать, темнота, что бы я о ней не говорил,

Мне играла в таком положении на руку.

Меня не видно.

Я спрятался.

Я не изменюсь и не исчезну.

Две массивные фигуры, величину которых я чувствовал кожей,

Начали перешептываться.

К сожалению, я не смог разобрать о чём они говорят.

Пощёлкивание языком, клац зубов, похлопывание в ладоши.

Я уловил лишь напряженность, исходившую от этих звуков.

Звуков существ, покрытых щетинистой бронёй.

Но что это?

Обрывки слов?

Они хотят перебить всех в этой квартире.

Они хотят сожрать всех в этом доме.

Они выбегут на улицу.

Они будут набрасываться на прохожих, и засовывать свои лапки им в рот,

Выдирать их зубы, жрать их печень.

И мою печень.

Моя печень затряслась,

И забилась в дальний угол тела, где не было ничего,

Кроме планов на завтра.

Она заскулила,

И попыталась сказать мне что-то,

Я прислушался: У-у-у, не могу-не могу,

У-у-а, я совсем обнажена,

А-у-а, я пропала, я пропала.

Так больше не может продолжаться,

Напряжение в комнате дошло по предела.

Я схватил свою страдающую печень,

И с криками о помощи выбежал в коридор.

Позади никого.

Никакого преследования.

Никакого преступления.

Они знают, что мы, лишь притворяемся спящими.

Большой труд это, оставаться живым.

Большой труд это, оставаться живым.