Старый осёл косточки грел на лужайке,
Тут молодой ослик к нему подошёл:
Старых ослов было всегда ему жалко
И разговор вежливо с ним он завёл:
- знаете ли вы, третьего дня что случилось? –
Злыми людьми распят был здесь иисус!
Старый осёл голову поднял насилу,
Словно к его шее привязан был груз.
Хрипло в ответ ослику смог он ответить:
- знаю, но он нынче из гроба исчез...
Мне не понять, как это люди не верят,
В то, что христос силою божьей воскрес!
И без того ослика уши большие
Стали расти вдруг от услышанных слов.
Старый осёл лоб свой наморщил плешивый
И рассказал, как ему раз повезло:
Помню, когда был я ослёнком примерным
И не мечтал быть у кого-то в чести,
Выпало мне ночью святое семейство
Зимней порой в древний египет везти.
Град вифлеем было покинуть им надо:
Мать и дитя сели на спину ко мне.
Я не могу ту передать тебе радость,
Что божий сын был у меня на спине!
Помню ещё, как все мы проголодались,
И как росла рядом смоковница там.
Ветви её неба как будто касались,
Ни одного не было снизу плода.
И подошла дева к смоковнице этой,
Ветви её вдруг наклонились к земле!
Я не видал чуда такого на свете
И ничего слаще тех смокв я не ел!.
старый осёл даже сумел послезиться,
А молодой скромно потупил глаза:
- знаете, а я взят был у мамы-ослицы –
Это иисус ученикам приказал.
Спину мою люди одеждой покрыли,
Под ноги мне ветви от пальмы легли.
Видел я, как все иисуса любили!
И он на мне въехал в иерусалим!
Славя творца, благоговейные звери
Верили в то, что было ясно без слов.
И только мы – те, кто погрязли в неверьи, -
Хуже порой даже упрямых ослов!
И только мы – те, кто погрязли в неверьи, -
Хуже порой даже упрямых ослов!
