Он был простой горшечник-подмастерье,
Владельца мелкой лавочки слуга.
Он беден был, но всё ж, по крайней мере,
Своей семье старался помогать.
И лишь одна мечта его томила,
Один рубец на сердце был глубок –
Любил горшечник дочку иаира –
Начальника одной из синагог.
Следил за ней порою, не надеясь
Ответную улыбку увидать.
Он понимал – его такую бедность
Отец её не примет никогда.
У дома он её бродил несмело,
Как вдруг служанки голос услыхал:
у господина дочка заболела,
И, говорят, совсем она плоха.
Как вкопанный, застыл он на лужайке,
И вдруг услышал голос из окна:
ну что тебе здесь надо, попрошайка?
Не видишь – дочь моя обречена!
Никто уже помочь ей не сумеет,
Сказал ему рыдая иаир.
неправда – есть пророк из галилеи,
Он мёртвого недавно воскресил.
Я видел: шла вдова за гробом сына –
Единственного сына своего –
И юношу подняться попросил он,
И мёртвый встал – здоровый и живой.
Поверь ему, он связь имеет с богом!
Творить такое может лишь святой!
Прошу тебя, пошли за тем пророком,
А больше не поможет здесь никто!
Недолго старый книжник колебался,
Ведь дочь была ему важней всего,
И вскоре он горшечнику поддался –
Пошёл искать целителя того.
Влюблённый ждал у дома на лужайке,
От мрачного неведенья страдал,
И вдруг услышал горький плач служанки
И понял, что целитель опоздал.
Тогда в своей беде невыносимой
Упал горшечник в пыльную траву
И прошептал: о, господи всесильный,
Зачем же я тогда ещё живу?
Он видел, как пророк из галилеи
С отцом несчастной в дом её входил,
И странный свет, невиданный доселе
Огнём небесным вспыхнул впереди.
И словно птицы радостно запели.
Он замер у окна, как неживой:
Дочь иаира, вставшая с постели,
С улыбкою смотрела на него.
Открылась дверь, и ласковое здравствуй!
Сказал ему с порога иаир,
И ввёл к себе парнишку-оборванца,
И как дитя его благословил.
