Я ждал, что он придёт в двадцатом году

Я ждал, что он придёт в двадцатом году Когда, казалось, уже некуда падать И только водка на башкирском меду Немного скрашивала горечь беды А он скрывался на системных флэтах На тайных явках петербургского тракта Зима, фонарь, следы В его глазах такие, чёрт возьми, бездны Умолчания, подтексты, борьба Он щёлкнул пальцами в кармане, и чья-то осветилась судьба В его глазах стучит и сыпется время Последний месяц перед долгой войной И он, такой совсем-совсем настоящий, пьёт на кухне со мной О нём писали, что он дружен с БГ Его встречали на рок-фесте в Подольске И он годами пропадает в тайге Где только ветер и охотничий пёс И вестовые люди нюхают дым И долго кашляют словами похмелья До слёз, любовь, до слёз В его глазах такие, чёрт возьми, бездны Умолчания, подтексты, борьба Он щёлкнул пальцами в кармане, и чья-то осветилась судьба В его глазах стучит и сыпется время Последний месяц перед долгой войной И он, такой совсем-совсем настоящий, пьёт на кухне со мной Я ждал, что он придёт в двадцатом году Хотя сейчас он даже больше здесь нужен На нас несётся ледяной грузовик С помятым ртом и цепью на колесе И нужен тот, кто перехватит штурвал И кто прорубит, наконец, эту шахту Насквозь, насквозь, насквозь В его глазах такие, чёрт возьми, бездны Умолчания, подтексты, борьба Он щёлкнул пальцами в кармане, и чья-то осветилась судьба В его глазах стучит и сыпется время Последний месяц перед долгой войной И он, такой совсем-совсем настоящий, пьёт на кухне со мной Пьёт на кухне со мной