Однообразный экран, зловещие святоши в пыльных беретах
Полуночных нимбов, смеющие зиять субтитром
Асфальтированных ртов на дверях субтильных тесных нор
Норм, нарочито животных в подаянных жаждах
В пищеводе коридоров, жажда здесь — лишь пища воды
Мой жадный преемник глубин, Христос-утопленник
Явивший на поверхность третий день с гнильцой тревожного Востока
Усладный вражеский абстинент в аптечном зените сличает
Обессоленную кровь и млечные глаза
Краткоспасительных курсов сомнителя соитий с Высшим
Выжидая вытяжки из грязи в сопереживёт сострадастрашный
Как стрёкот звёздных крыл побитый панцирь бомб небес
Несносных зрелищ воинства зазубрин, зодчие паяльных лап
Из глубины концы бинтов завиты
Крепко извивы локоны чеширских улыбок, и взаправду и так
Слово за слово, зуб за зуб, ложь за ложь, жизнь за жизнь
Рьяно пачкая мозги аппетитной моралью, кидаясь из области в облик
Открывшихся корчей, безмер отхрусталенный, безмер отхрусталенный
Ремесла служить ехидной внутрирезво
Дышать! Дышать! Дышать!
А потом продолжим протяжно, ликвидары
Прочь, ликвидары! Прочь, ликвидары!
Прочь, ликвидары! Прочь, ликвидары!
Ликвидары, ликвидары
