Эпилог. Москва

Федя пристально оглядел всех вокруг. Все молчали. Взгляд Феди поймала Даша ­– оба понимали, что этот день, который длился то ли неделю, то ли год, то ли целый век, окончательно разлучил их с наивными мечтами, но дал неизмеримо больше – понимание, что только вместе они справятся с тем, что будет ждать их дальше.

Федя посмотрел на остальных ребят, которых они нашли в закоулках города под названием Москва. Те ждали, что скажет Федя.

Он, в свою очередь, тихо заговорил: «Что же делать, что же делать? Надо жить! Больше не будет никаких приютов, никаких побегов. Мы будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней и долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя. А когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Б-г сжалится над нами, и мы с вами увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнем. Я верую, я верю в это горячо! Мы отдохнем! Мы будем слышать ангелов, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верю, верю…бедные мои друзья! Вы не знали в своей жизни радостей, но подождите, мои хорошие, подождите! Мы отдохнем… Мы отдохнем!»

Федя развел руки в стороны и сначала трое его товарищей, а потом и все остальные окружили Федю кольцом. Вся эта толпа – человек двадцать – крепко обнимала друг друга и безмолвно рыдала. Нельзя было сказать точно от чего: то ли от радости общего знакомства, то ли от безразмерной усталости и в миг обретенного покоя, то ли от звука этих слов, которые словно были сказаны каждым из них. И не существовало причин им не поверить. Сироты остались в Москве.