Никого в облаках

Я стал часто видеть в последнее время в зеркале вместо себя

Совсем не себя, а, скорее, Альберта Эйнштейна.

Быть может, это в силу того, что я так же умен, как и он,

Но скорее всего это в силу того, что в последнее время я пил очень много портвейна.

Я пил две недели с несчастным поэтом, он верит в любовь.

Такие остались еще, как же я удивился!

Он мне говорил про источник любви, у которого жил, из которого пил,

Но сточные воды смыли родник, и когда стало нечего пить, он спился.

Ты летишь в облаках, я лечусь в кабаках,

Промываю вином следы от зубов своих ближних.

Целый мир был в руках, в моих слабых, дрожащих руках,

Но все падает, падает из этих рук,

А я молча смотрю и сижу неподвижно.

Зачем поливать фасолину сердца? Пускай тихо дремлет в груди.

Она прорастет, и плоды будут не апельсины.

Влюбившись в людей, начнешь строить храм, а выстроишь тир, или трактир,

Или вовсе сортир, где в узком окошке наточенный месяц дрожит, как нож гильотины.

Мы все умираем по разным причинам, забыв умирать от любви.

Работает брачное ложе задних сидений.

Познавшие жизнь мудрые люди болезнью назвали любовь,

Но если и так, то мне очень жаль, что мы никогда не знали ее эпидемий.

Никого в облаках, все сидят в кабаках,

Промывают вином следы от зубов своих ближних.

Целый мир был в руках, в этих слабых, дрожащих руках.

Но все падает, падает из этих рук,

А мы смотрим на это, скулим и сидим неподвижно.

Никого в облаках, все сидят в кабаках,

Промывают и лечат вином следы от зубов своих ближних.

Целый мир был в руках, в наших слабых, дрожащих руках.

Но все падает, падает из этих рук,

А мы смотрим на это, скулим и сидим неподвижно.