Грузинская баллада (Баллада)

Считая годы как по чёткам

Заканчивался век седьмой

Грузинский царский род почётный

Был славен молодой вдовой

 

Княгини бархатные очи

И кроткий нрав, и белый лик

Всех, до руки её охочих

Неудержимо к ней влекли

 

Но Тагине не разменяла

Любовь к супругу своему

И никому женой не стала

Оставшись верною ему

 

До смерти траурной одежды

Она решила не снимать

И серебристый смех, как прежде

В округе перестал звучать

 

И опуская очи долу

Закутываясь в длинный плат

Она всегда спешила к дому

Тропинкой горной через сад

 

Там ждали материнской ласки

И грустных песен по ночам

Её два отрока прекрасных

Давид и младший Таричан

 

И нерастраченной любовью

Она одаривала их

Похожих на отца до боли

Молитвы вознося за них

 

Она о том молила Бога

Чтоб не прельстил их этот мир

И чтоб они ценой любою

Остались добрыми людьми

 

Евангелие им читала

И в Божий храм водила их

И незаметно прорастало

Зерно любви Христовой в них

 

И Гласу Божьему внимая

Что в их сердцах всегда звучал

Со сверстниками не играли

Давид и младший Таричан

 

Влекла их тайная молитва

Служенье бедным и больным

И быть бы матери счастливой

Когда такие с ней сыны

 

Но Феодосий – брат вдовицы

Что был язычникам подстать

Давно задумал у сестрицы

Её имение отнять

 

Сперва он хитростью и лаской

Пытался убедить детей

Что вера во Христа напрасна

И жить без веры веселей

 

Но вырываясь из объятий

Бежали к матери они

Зачем, зачем родной их дядя

Нехорошо глядит на них?

 

И от предчувствий холодея

Сказала мать ему тогда

«Всё забери, что мы имеем

Оставь нам – веру во Христа!»

 

И ночью, дом родной покинув

С котомкой лёгкой на плечах

Ушла вдова. И с ней два сына

Давид и младший Таричан

 

Их путь лежал на юго-запад

Где странников никто не знал

И детям Тагине сказала

«Господь нам испытанье дал

 

Не бойтесь, коль мы - христиане

Бог не оставит нас в беде!»

И милосердные крестьяне

Их приютили в тот же день

 

В то время как другие дети

Князья, такие ж, как они

На скакунах учились ездить

Давид и Таричан одни

 

Пасли овец под солнцем жарким

За две лепёшки и за кров

И только мать им было жалко

Что всё худела от трудов

 

К ней с пастбищ отроки спешили

И хижина была как храм

И вместе радостно им было

Молиться Богу по ночам!

 

Но Феодосий, чьё именье

Вдруг увеличилось стократ

Теперь боялся возвращенья

Своих племянников назад

 

Он думал, что они отнимут

Его именье, станут мстить

И чтоб спокойно жить отныне

Решил племянников убить

 

И их искать послал повсюду

Он слуг-язычников своих

И вот на пастбищах безлюдных

Те в пастухах узнали их

Тут Феодосий следом прибыл

Объятья отчие раскрыл

И добрым взглядом одарил их

Но в сердце алчном дьявол жил

 

Давид обрадовался дяде

К нему навстречу побежал

И в крепких дядиных объятьях

В мгновенье бездыханен стал

 

Увидев меч в спине Давида

Насквозь прошедший через грудь

Решился скрыться брат из вида

И схорониться где-нибудь

 

Он побежал быстрее лани

Своей судьбе наперекор

С одним единственным желаньем

Чтоб матери уменьшить скорбь

 

Ведь если и его настигнут

Как пережить всё это ей?

Смерть одного, другого сына

Убийцу кровного детей

 

Но отрока схватили вскоре

Когда, запнувшись, он упал

Рукой недрогнувшею к горлу

Тотчас приставили кинжал

 

Он был как агнец пред закланьем

Моля ему оставить жизнь

Но беспощадные создания

На просьбу не отозвались

 

И прошептал он, умирая

«Я не уменьшил скорбь твою

Прости, прости, моя родная

Быть может, встретимся в раю…»

 

А пастухи, услышав крики

На помощь бросились скорей

Боясь зверей нападок диких

На кротких пастушков-детей

 

Тут слуги стали торопиться

Звать Феодосия, но он

Как вкопанный остановился

Он был мгновенно ослеплён

 

А мать бежала, задыхаясь

Она поверить не могла

Не то, быть может, услыхала

Не так, быть может, поняла

 

Казалось ей, что взором ясным

Сейчас развеют злой обман

Её два отрока прекрасных

Давид и младший Таричан

 

Не видел брат её ослепший

С каким лицом родная мать

Шла ярким днём сквозь мрак кромешный

Глаза сынишкам закрывать

 

Как над телами чёрной птицей

Кружила бедная вдова

Ладонью гладила их лица

Шептала нежные слова

 

Не видел он, но сердце болью

Отозвалось внезапно в нём

 «Прости убийцу, - вдруг он молвил

Я каюсь искренно во всём

 

Знать, надо было мне ослепнуть

Чтобы душой своей прозреть

И чтобы в ней Господь затеплил

Свет веры, а иначе – смерть

 

И если Бог твой милосердный

Теперь помилует меня

Христианином стану верным!

Прости меня, сестра моя!»

 

И Тагине, боясь поверить

В произнесённые слова

С любовью, что нельзя измерить

Прощенье дать ему смогла

 

Прощенье дать и примириться

С тем, кто нанёс такую боль

И за убийцу помолиться

Чтоб зрячим брата сделал Бог

 

И кровью отрока Давида

Глаза помазала ему

И Феодосий смог увидеть

Лицо, исполненное мук

 

И слёзы потекли ручьями

Смешавшись с кровью, по щекам

И капли в бороде сияли

Как будто в них играл закат

 

Крестившись, он раздал именье

И нищим до кончины жил

И с тайной верой во спасенье

Во всём покаявшись, почил

 

А Тагине жила в затворе

У храма Троицы Святой

С надеждой, что увидит вскоре

Своих детей в стране иной

 

Где в сонме мучеников дивных

Любви Христовой нас уча

Сияют славою святые

Давид и младший Таричан