Жертвенник

Хлюпая ботинками, идет скелет, притаптывает улицу,

Под пальтецом оборванным костей мешок сутулится.

Он острыми зрачками выбирает себе спутницу.

И память в голове рисует то, что еще сбудется.

Аромат уродства обнажает уязвимость,

Потревожил паутину струн души, где гнезда свились.

Уникальность в переулке замечает рок судьбы.

Но не в праве убежать, идет, остаться слабой силясь.

Взляд стиснул горло рыбацким узлом.

Шею проткнул серебристым крылом.

Крик гаснет в горле, подавленный злом

Кадры из жизни как фотоальбом.

Славься, искусство, возрадуйся, дочь.

Станешь шедевра мазком в эту ночь.

Алые краски сливаются в дождь.

Новым узором сосуд не порочь.

Ноты ступенек, скрипящих под весом телесным,

Воют мелодию в бездну,

Мелкая дрожь поступает волнами в чересла,

Ржавые прутья торчат из железобетона,

Но тут им хотя бы не тесно.

Им видимо лестно быть частью великого места.

Всех восхищает хозяин, тот самый что гений и бездарь.

Стены запачканы, или источники крови, уже неизвестно.

И вся требуха удаляется здесь, но останется также и без ног, не будет ли пресно? Апостол искусства, готовит детали как будто из теста.

Так деликатесно, из плоти он делает пазлы,

В картине которым давно приготовлено место.

Шторы открыли скульптуру из тел

Создано так, как художник хотел.

Скульптор умело добавил сюжет,

В стороны руки и ребра уже.

Славься, искусство, возрадуйся, дочь.

Стала шедевра мазком в эту ночь.

Алые краски сливаются в дождь.

Новым узором сосуд не порочь.

Сотни сюжетов

Единых теперь уже в этом,

Огромнейшем автопортрете,

Должны были целыми стать,

Но однако художника глаз где-то неполноту еще встретил.

Он был осенен, идея ударила в голову плетью.

Вскричал междометье.

Нечленораздельно ему нашептал что-то на ухо ветер.

Пронзаемый болью познания он вдруг заметил,

Какую деталь был обязан оставить на этом макете.

И скинув одежду открыл идеальное тело, под звуки как в лунной сонете,

Цвета небесного очи и волосы белые сети,

Чуть слышимо бредя, себя самого предоставил стилету.

Жертвы природы и мнимый венец

Объединившись нашли свой конец.

Цепью единой из разных колец

В свете предстали кровавых сердец.

Крики свирепых уродов слились

С воплями атласных полубогов

Вместе они обещают сулить

Больше, чем каждый отдельно бы мог.