Рыжая дворняга

Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: — прощай, брат! хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа Сказал: — что? оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь простая дворняга! А то ведь простая дворняга! Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи. И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали. Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой! Наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Собака под мост полетела... Труп волны снесли под коряги... Старик! ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы! А сердце — чистейшей породы!