Смерть не страшна, я боюсь червоточин
Больше, чем неба, скользящего вниз
Смерть не страшна, не страшнее обочин
Долгих дорог превосходных границ
Смерть не страшнее безумной погоды
Смерть не страшнее неровных полей
Смерть порождает рожденье и роды
Сотни смеющихся синих полей
Смерть разноцветна, смерть непрозрачна
Смерть не погубит погибших солдат
Смерть некрасива, нелепа, невзрачна
Как Иннокентий или Кондрат
Гибель безумна, гибель открыта
Гибель пугает, гибель бодрит
И от неё в моих венах извитых
Рождается слабости строгий лимит
Я не могу не позволить окрепнуть
Слабости, что развлекает меня
Глаза мои, впрочем, не могут поблекнуть
В них до сих пор килограммы огня
Но всё это скучно, нелепо, уныло
Где безобразные дети морей?
Где живёт мальчик по имени Мыло?
Где спрятался лук под названием "порей"?
Где разухабистость пост-модернизма?
Где поэтичность? Где нижний брейк?
Я рождена ведь не для онанизма
Я ведь не занавесь! Я ведь не фейк?
Я не умею жонглировать рифмой
Я не умею писать на руках
Я не могу генерировать ритмы
Но я желаю остаться в веках
Я незаметна, но я заменима
Я люблю краткие микросердца
Но все мои выстрелы падают мимо
Любого понурого горе-чтеца
Избавь меня, гибель, от горестной смерти
Пришли мне письмо, и скажи, что я — страсть
Пришли мне борьбы в синеватом конверте
И сможешь ты вдруг моё сердце украсть (We can still)
Drink and smoke and
Be a nasty vapor
But we can't speak until
The day is done
The day is done
We can still
Drink and smoke and
Be a nasty vapor
But we can't speak until
The day is done
The day is done
