Она думала, как ложилась спать: Леха – дурачок.
Знать не понял ты, не почувствовал ничего.
Ну, а я взяла и решилася на такой рывок,
Не подумала, не послушала никого.
Что мне стоило зацепиться здесь вот таким путем,
Через что прошла, что проплакала – знает Бог.
Лишь одна любовь согревала плоть и в ночи, и днем,
Значит, Боженька все услышал там и помог.
Ну, а он не спал, искусал совсем свои губы вкровь,
Жег обидою сердце гордое, как огнем.
Только взгляд ее перед ним во тьме появлялся вновь,
И преследовал ночью черною, да и днем.
А Ворона, вдруг, через пару дней делом занялась,
И в конторе сев, лесом принялась торговать.
Ну, а Кум себе: Делом правильным баба занялась.
Буду ей во всем потихонечку помогать.
А по весне стальное небо стало синим,
Запахло хвоей, тисом, распушился кедр.
Ведь только в сказках жизнь проходит так красиво,
А без любви красивой жизни нет совсем.
Кум спросил ее: Может быть тебе в помощь дать кого?,
Кинул списки ей поотрядные полистать.
А она потом, среди четверых назвала его,
Что подумают, то подумают, наплевать.
Змей с утра узнал, что в конторе впредь будет помогать,
А братва ему: Леха, ну, тебе повезло!
Будешь ты теперь за колючкою каждый день бывать,
Расконвойным быть – дело нужное, всем назло.
А по весне стальное небо стало синим,
Запахло хвоей, тисом, распушился кедр.
Ведь только в сказках жизнь проходит так красиво,
А без любви красивой жизни нет совсем.
Через восемь дней они встретились в тишине вдвоем,
Что он мог сказать, что он мог спросить, не грубя?
А она ему: Я люблю тебя, мы с тобой уйдем.
Положись во всем, Лешка родненький, на меня.
А на вышке спит, автомат прижав, щуплый часовой,
И собаки все, словно сгинули, и молчат.
Станет потеплей солнце бледное завтра над тайгой,
Если сердца два в такт тихонечко застучат.
А по весне стальное небо стало синим,
Запахло хвоей, тисом, распушился кедр.
Ведь только в сказках жизнь проходит так красиво,
А без любви красивой жизни нет совсем.
